Со второй половины ХIХ века начался процесс формирования модерной белорусской нации. Начала формироваться интеллигенция, которая не только интересовалась белорусским краем, но и непосредственно себя с ним отождествляла. Во второй половине ХIХ века появился ряд произведений белорусской литературы, что послужило прорывом на пути создания белорусской нации и формирования в будущем государственности. Языковедческие исследования Ивана Носовича, Ефима Карского подтвердили факт существования отдельного белорусского языка и отдельного белорусского народа. Но стать нацией — процесс непростой и долгий, непрерывная работа интеллигенции с различными пластами населения в плане расширения национального сознания. Процесс воспитания и образования в формировании нации занимал одно из важнейших мест. Революционные события 1905 - 1907 гг. поспособствовали появлению первых полулегальных школ, открытых некоторыми представителями белорусской национально сознательной шляхты. Ярким примером может быть организация Константином Гарделковским подобной школы в Поповке Сенненского повета на Витебщине, где в 1908 году преподавал молодой Якуб Колас. Между тем, идея создания первых белорусских учебников появилась еще в начале ХХ века в среде Белорусской Революционной Партии, созданной студентом Петербургского технологического института Вацлавом Ивановским.
Первой попыткой создать иллюстрированный детский учебник стал «Белорусский лемонтарь, или первая наука чтения» (в оригинале: «Bielaruski lementar abo Pierszaja nawuka czytannia», «Беларуски лемэнтар або Першая навука чытаньня»), вышедший в издательстве «Загляне сонца і ў наша аконца» в 1906 году.
Лемонтарь вышел, когда не было еще ни белорусских школ, ни белорусской детской книги. Учебник опередил на целое десятилетие возникновение первых белорусских публичных школ, поэтому его использование ограничивалось домашним пользованием, а также подпольными белорусскими школами, возникшими после революции 1905 года. Учебник впервые в истории стал попыткой определить основные принципы правописания в современном тогда белорусском языке, предлагал некоторые белорусские лингвистические термины, а также специфическую графику для данного языка. «Белорусский лемонтарь» до первой мировой войны фактически служил писателям и издательствам единственным в своем роде практическим пособием по языку.
На протяжении ХІХ столетия сформировалась альтернативная практика печатания белорусских книг и других изданий — латиницей или кириллицей. В этом нашла отражение как специфика религиозной ситуации в Беларуси, так и мотивация отдельных авторов. Решение издать лемонтарь с использованием двух алфавитов, в отличие от практики ХІХ столетия, не давало преимущества и не предопределяло будущего ни одного из них. Это в два раза увеличивало затраты на печать, но они были не так высоки по сравнению с ожидаемым результатом — развитием национального сознания и интеграцией белорусского общества на основе общенациональной культуры. Григорий Семашкевич, например, утверждает, что на то время это было единственно правильное решение. Учебник был издан как латиницей, так и кириллицей, из чего следовало, что предназначался он и для католиков, и для православных. Издатели стремились нейтрализовать последствия религиозной разобщенности общества путем пробуждения общенациональной сознательности. В предисловии к изданию подробно описан подход авторов и их национальная позиция: «Лемэнтар гэты выдаем написаны дваякими знаками (литэрами). Ведаем мы ўсе, што меж нами палешуками, беларусами, ци як мы сябе яшчэ называем — тутэйшыми йосць каталики и праваслаўные, каталики больш да лацинских литэр — што йих несправядлива «польскими» называюць, прывыкли; праваслаўные — да славянских — ци як кажуць да «руских» прывыкли. Гэтые руские — гэтаж нашы спрадвечные беларуские, а лацинскими цяпер увесь сьвет пишэ. Ци раз у нас сварка бывае: зыдуцца каталик з праваслаўным и сваруцца «ах ты, кажэ, паляк, — а ты маскаль». И абодва ня ведама што кажуць: ани той паляк, ани гэты маскаль, абодва яны хоць рознае веры, а народу аднаго, бо абодва вырасли на зямельцы тутэйшай палескай — беларускай и першае слова ў мови нашай бацькаўскай ад бацькоў пачули, а сваруцца тольки сабе на крыўду и на сорам, людзям на сьмех. Вось и знарок выдаем лемэнтар дваякими знаками, выбирай, што спанараўна, каб усяки пазнаў, што ци такие, ци сякие знаки, а зыки, склады и словы тыеж, мова — таяж и людзи што мовай адной гаворуць — браты родные».
Из двух запланированных вариантов лемонтаря первым в типографии Пентковского в Петербурге вышел вариант на латинице (июль 1906 г.), кириллический появился несколькими неделями позже. Работа над лемонтарем на латинице начал заниматься с осени 1904 г. Вацлав Ивановский, которому потребовалось немного более полугода, чтобы подготовить издание. Причем за образец был взят польский лемонтарь Казимежа Промыка. Ивановский перенял методику изложения и концепцию составления учебника Промыка, а именно методические указания учителей: как дать понятие про буквы и слоги, вступительные упражнения, алфавит, отличия гласных и согласных, названия знаков препинания и т. д. Некоторые элементы польского учебника были просто переведены на белорусский язык, некоторые с модификациями. Но тем не менее, в белорусском лемонтаре впервые используется белорусская лингвистическая терминология. Лемонтарь был оригинален своим дидактическим материалом. Как метко подметил Семашкевич, все иллюстрации, слова или объяснения звуков опирались на примеры из жизни белорусской деревни, что способствовало лучшему усвоению учениками материала. При этом важно отметить, что эта тенденция будет продолжена в двух книгах для обучения чтению — Тетки (Алоизы Пашкевич) и Якуба Коласа, где практически все тексты будут отражать именно жизнь белорусской деревни.
Составлением кириллического варианта «Белорусского лемонтаря» занялся непосредственно Карусь Каганец (Константин Костровицкий). Задача у Каганца была значительно проще, так как ему надо было переписать кириллицей латинский текст и разработать иллюстрации к обоим вариантам учебника. В кириллическом варианте К. Каганец пользовался разными знаками смягчения — апострофом и мягким знаком (мысл', болиць), краткое «и» обозначал как буквой «й», так и «ǐ» (рай, маǐ), а «о» после мягкого гласного — при помощи «ё», «іо» или даже «ǐо» (ён, іон, ǐон). В рукописях Костровицкого не встречается и буква «щ», он последовательно заменял ее на диграф «шч», что стало на то время несомненным изобретением, которое было принято издательством и навсегда вошло в белорусский алфавит.
Видимо, последнее слово в деле определения окончательного текста учебника принадлежало издательству, конкретнее — В. Ивановскому, для которого приоритетными были центральные белорусские наречия. Концепция К. Костровицкого была в том, чтобы использовать юго-западный диалект как основу для создания белорусского общенародного языка, однако широкой поддержки она не нашла. Но не все юго-западные диалектизмы были удалены из рукописи кириллического варианта лемонтаря, сохранились, например, следы окания (познаваць, покажы, богатый). Не употреблял К. Костровицкий и некоторых лексем, встречающихся в варианте латиницей, упрекал В. Ивановского в использовании полонизмов и вводил в свой текст слова, отличающиеся с точки зрения фонетики, морфологии, а порой и по смыслу («раней» вместо «dauniej», «абодва» вместо «aboja»). Такие расхождения подтверждают, оба варианта учебника имели разных авторов.
В лемонтаре Каруся Каганца было 19 рисунков, считается, что они принадлежали самому автору. Рисунки были простенькими — корова, баба, бот, мать, тын, лен, рыба, заяц — но именно они стали первым примером оформления детской книги в Беларуси. Таким образом, лемонтарь — настоящая авторская книга.
В 1906 году вышло «Первое чтение для деток белорусов», представляющее собой книгу текстов на белорусском языке дидактического, воспитательного, развивающего содержания с юмористическими, игровыми и развлекательными элементами. «Первое чтение…» состоит из двух частей и включает произведения разных жанров: рассказы, стихи, сказки, пословицы, поговорки, припевки, загадки. В основе этих произведений — собственно авторские или литературно обработанные фольклорные сюжеты. Повествование ведется от имени автора или от имени самих юных рассказчиков. Часть материалов, включенных в книгу, — авторские, написанные для «Первого чтения», а часть — обработка народного творчества писательницей и адаптация фольклора к детскому возрасту. Все произведения предназначены для воспитания у подрастающего поколения любви к своей родине, к родной природе и окружающему миру. Так, например, стихотворения «Сынок маленький», «Мой сад», «Лес», «Родная деревня», включенные Теткой в эту книжицу, впечатляют глубоким лиризмом, теплотой и искренностью. Для примера приведем строки из стихотворения «Мой сад»:
Стаіць мой сад пад белым цветам:
Нарцыс, стыдлівых поўны крас,
Звісае бэз ў акно букетам,
Тульпанаў куст расцвёў зараз.
…Люблю мой сад, як расцвітае,
Як салавей свой трэль вядзе,
Як цвет галінку прыгібае,
Як пчолка мёд адтуль нясе.
Восхищение родной природой в стихотворении перерастает в чувство великой любви к родине. Стихотворное пространство наполнено ощущением цветения и полноты жизни. В нем слышится настоящая песенная рапсодия окружающего мира. Поэтесса восхищена чудом природы, в которой царит гармония красок и тонов, протекающих процессов и периодов.
Тексты этой книги открывали перед маленьким читателями мир, знакомый и близкий им с детства. И в этом была педагогическая находка Тетки: дать возможность детям прочесть про свое, хорошо известное, увидеть это как бы сбоку. Например, в зарисовке «Наше хозяйство» от имени девочки дается оценка домашнего уклада, описывается отношение к разным животным и наконец делается вывод про экономическое и социальное положение семьи: «Мне кажется, что мы не очень богаты и не слишком бедны. Хозяева средней руки».
Из народных сказок, литературно обработанных писательницей и включенных в «Первое чтение для детей белорусов», мы находим такие, как «Журавль и цапля», «Курица и петух», «Из пепла да в огонь», «Пока не в руках, не говори, что твое», «Ссора». Каждая по-своему интересная и особенная. Например, в конце сказок «Журавль и цапля», «Сынок маленький» на пример басен выводится стихотворная мораль.
Не смотря на небольшое количество страниц, книга была создана, по большому счету, из личных произведений писательницы. Эту книгу можно считать полноценной работой Алоизы Пашкевич. Основная тематика произведений «Первого чтения…»: описание деревенской жизни и деревенских пейзажей, иллюстрирование красоты белорусской природы, затрагиваются и проблемы школьного обучения. При описании жизни деревни акцент делается именно на жизнь детей, их обучение, работу и досуг. Включено несколько сказок в обработке автора, произведения разных фольклорных жанров (пословицы, песни, загадки, припевки). Важно отметить, что в книге собраны как поэтические произведения Тетки, так и проза. В некоторых случаях стихотворение становится продолжением и подкреплением прозаической зарисовки, в котором заложены результат либо краткое содержание произведения. Издание состоит из двух частей: первая — 11 произведений, вторая — 9. Конкретная жанровая дифференциация не во всех случаях является очевидной и простой.
Более совершенным в этом плане является «Второе чтение для детей белорусов», состоящее из семи частей, в которых собраны произведения, посвященные разным порам года, а также два раздела со стихами, баснями и сказками, как авторскими, так и народными. Для учебника Якуба Коласа характерна большая систематизация и логическая последовательность. Тем не менее, книга Тетки была хорошим примером, образцом для молодого учителя в плане выбранных тем, созвучных в обоих учебниках. Вероятно, учебник Тетки стал образцом и в отношении жанров, так как у Якуба Коласа тоже имеются как народные сказки и басни в обработке автора, так и поэтические произведения и собственные рассказы. При этом сочетания стихотворений с рассказами одной тематики тоже нередки, что способствует созданию основательной и многоцветной картины жизни. Подобный авторский прием был отмечен выше в «Первом чтении…» Алоизы Пашкевич. Однако очевидно, что количество и тематика произведений, их образность и цветовая палитра более широко и полно представлены именно во «Втором чтении для детей белорусов» Якуба Коласа. В нем больше и этнографизма в зарисовках деревенских пейзажей и описаниях деревенского уклада жизни, хотя и в «Первом чтении для деток белорусов» он тоже имеется.
Если сравнивать поэтику названий, можно увидеть определенную разницу в подходах Тетки и Якуба Коласа. Если книга Тетки определяется ее автором как азбука (в оригинале — чытанка) и предназначается именно «деткам» — используется уменшительно-ласкательная форма слова, то Якуб Колас более серьезен в отношении названия, называя свою книгу Чтение и адресуя «детям белорусов». Это заметила и в выступлении на музейной конференции научный сотрудник Литературного музея Петруся Бровки Дария Корчашкина, указав на не только больший объем коласовского учебника, но и более широкий тематический диапазон. Авторов «Первого чтения» и «Второго чтения» характеризует и то, что оба имели уже на то время педагогический опыт, чего не скажешь про создателей «Белорусского лемонтаря».
Обращаясь к истории написания «Второго чтения», отметим, что автор начал писать учебник осенью 1906 года и продолжал зимой 1906 ‒ 1907, когда жил с родными в лесной сторожке в Темных Лядах. Этот период был очень плодотворным для Коласа. Именно в это время молодой поэт и учитель активно работает над будущим учебником, имея уже на то время педагогический опыт. В письме к знакомому и коллеге Ф. М. Логашу он отмечал: «Когда начали выходить «Наша доля» и «Наша нива», появилась надежда на то, что будут белорусские школы. К тому времени уже был лемонтарь, составленный Теткой. Я хотел продолжить ее работу». Идея создать учебник для белорусских детей созревала постепенно. В это время Якуб Колас много своих работ публикует в «Нашей ниве», в том числе публицистические тексты на тему родного языка («Белорусский язык в казенных школах», 1906, № 7).
«Второе чтение» состоит из 84 произведений, разделенных на семь частей (разделов). Первые четыре части посвящены порам года: каждая начинается произведением соответствующего названия. Пятый раздел называется «Родные образы» и рассказывает про жизнь белорусской деревни. Шестой включает стихи, седьмой — сказки. Из всех текстов — 30 стихотворных и, соответственно, 54 прозаических. Особенность «Чтения» в том, что оно напечатано только кириллицей, хотя Якуб Колас подготовил и отправил в Петербург не одну, а две рукописи — латиницей и кириллицей. Планировалось, что сборник выйдет в двух вариантах, и даже на обложке «Второго чтения» внизу было написано следующее. «Скоро выйдут: «Druhoje čytannie Jakuba Kolasa». Но по какой-то неизвестной причине этого не случилось.
Методологически «Второе чтение» Якуба Коласа писалось под влиянием педагогического наследия К. Д. Ушинского, уделявшего особое внимание вопросам обучения в начальной школе и создал «Детский мир» и «Хрестоматию» в 1861 году. Сам Якуб Колас отмечал, что учебники К. Д. Ушинского «Родное слово» и «Детский мир» оставили глубокий след и оказали большое влияние на «Второе чтение для детей белорусов».
Оформление обложки книги Якуба Коласа, сделанное Карусем Каганцом, было использовано Белорусским Издательским Обществом в Вильно для издания «Родной край. Первая после лемонтаря книга для чтения» (1919). Составителем этой книги для чтения была Леонила Чернявская (Горецкая), которая в то время была преподавателем белорусского языка в Виленской белорусской гимназии. «Второе чтение для детей белорусов» стало первым учебником с иллюстрированной обложкой, что отличает его от «Белорусского лемонтаря» и учебника Тетки.
Таким образом, первые десятилетия ХХ в. стали этапными для определения подходов к созданию учебной литературы на белорусском языке. Каждый из проанализированных учебников имеет свои особенности и является важным этапом в ее подготовке. Наиболее совершенным среди них нам видится «Второе чтение» Якуба Коласа, так как это систематизированный по тематическому принципу познавательно-дидактический материал для чтения в классе и самостоятельно, а целевая группа (или категория учащихся) учебника — все население белорусских земель того времени.